Сервантес. Чего же ты хочешь? Убить меня?! Вот моя шпага, вот грудь моя – убивай!
Дон Кихот. Ты ни в чем не виноват. Ты просто человек, такой же, как и все остальные.
Сервантес. Ах, вот оно что… Ты хочешь, чтобы я тебя убил. И потому оскорбляешь меня. Ну, изволь. Можешь ли ты держать меч, или желаешь, чтобы тебя поразили как обычно – сковородой по голове?
Дон Кихот. Я рыцарь, Мигель.
Сервантес. Прекрасно. Тогда берись за меч.
Дон Кихот, пошатываясь, вытаскивает меч.
Сервантес. Может, ты ждешь от меня, что я передумаю? Не надейся. Мы будем драться, и я убью тебя. А, знаешь, почему? Потому что ты в сто раз хуже всех этих драконов и великанов, о которых так красочно рассказываешь. Ты морочишь людям голову! Ты даешь им надежду на то, что есть какая-то там честь, совесть, справедливость… Нету! Нету этого ничего! Поверь человеку, который сотни раз сталкивался с ложью, клеветой, предательством и злобой! Если бы я не верил во все эти фантомы, возможно, я не был бы нищим калекой, ради собственного прокорма вынужденным отбирать хлеб у таких же нищих.
Пауза.
Сервантес. Люди при рождении подобны ангелам, они чисты и невинны. Но во что превращает их жизнь! Они становятся озлоблены, подозрительны, лживы, они забывают о том, что такое истина. А те, кто сохраняет в себе черты ангела, долго не живут. Я был поэтом, был юношей, исполненным веры в Бога и людей! Смотри, что со мной сделала жизнь!
Дон Кихот. Не вини жизнь, Мигель. Душа дана человеку, что властвовать собой…
Сервантес. Ну, значит, у меня нет уже души. И покончим с этим.
Дон Кихот. Я устал, Мигель. Когда кровью исходит тело – это тяжело. Но когда кровоточит сердце – это непереносимо. Я полагал себя более сильным и стойким. Теперь я вижу, что сил во мне меньше, чем я думал. Если бы я мог себя убить, я бы сделал это сам. Но я рад, что ты снимешь с меня этот грех. И я надеюсь, что тебе это тоже во грех не зачтется.
Сервантес. Прекрасная речь! А теперь защищайся…
Дон Кихот не двигается.
Сервантес. Что же ты стоишь? Или хочешь, чтобы я зарезал тебя, как барана?!
Дон Кихот. Я знаю, ты сильнее меня. И знаю, чем все закончится. Поэтому не будем тратить времени зря.
Сервантес. Черт побери! За кого ты меня держишь? За мясника?!
Дон Кихот. Ты же сам сказал, что душа твоя мертва. Когда человек бранит других, это можно не принимать в расчет. Но вот если он бранит себя – к этому нужно прислушаться.
Сервантес. Ты, видно, думаешь, что я – зло? Нет, поверь, зло – не я, а ты.
Дон Кихот. Вот и уничтожь это зло.
Сервантес. Да будет так!
Сервантес приставляет шпагу к горлу Дон Кихота.
Дон Кихот (подняв глаза к небу). Прими, Господи, душу раба твоего, рыцаря Дон Кихота!
Входит коррехидор Эсихи Москосо и трое стражников.
Москосо. Господа! Кто из вас королевский провиантский комиссар сеньор Мигель де Сервантес Сааведра?
Сервантес (оборачиваясь к нему). А в чем дело?
Дон Кихот (отстраняя Сервантеса). Это я Сервантес.
Москосо (Дон Кихоту). У меня есть предписание арестовать вас и доставить в тюрьму.
Сервантес. С какой стати?
Москосо (Сервантесу, указывая на Дон Кихота). По обвинению этого сеньора в незаконной реквизиции пшеницы в Тебе и Эсихе.
Сервантес. Незаконная реквизиция? Что за чушь?!
Москосо. Это, сударь, не ваше дело.
Дон Кихот. Верно, ваша милость. Я готов.
Сервантес (Дон Кихоту). Ты с ума сошел?
Дон Кихот (Сервантесу, тихо). Мне терять уж нечего. А тебя ждет дочь, родители, сестры… И Олалья. Беги, пока они не обнаружили подмену. (Москосо). Я к вашим услугам.
Москосо. Прошу.
Дон Кихот идет к выходу. Сервантес в оцепенении смотрит ему вслед.
Первый стражник (к Москосо). Ваша честь… Похоже, мы не того взяли.
Москосо. Почему? (Смотрит в бумагу). Высокий, худой, длиннолицый, усы, бородка…
Первый стражник. Все верно. Да только наш-то должен быть однорукий, а у этого обе руки на месте.
Москосо. Верно… (Дон Кихоту). Вы что же – хотели обмануть правосудие?
Первый стражник (кивая на Сервантеса). А вот тот как будто больше подходит.
Москосо (смотрит на Сервантеса). Твоя правда…
Дон Кихот (выхватывая меч). Ни с места! Мигель, беги!
Москосо. Да тут заговор!
Дон Кихот. Клянусь честью, пока я жив, волосок не упадет с головы моего друга Сервантеса!
Москосо. Прочь с дороги!
Дон Кихот плашмя бьет его мечом. Тот выхватывает шпагу и бьет Дон Кихота в грудь. Тот замирает.
Сервантес. Кихана!
Дон Кихот. Ну, вот, кажется и все… (Опускаясь на пол). Теперь уж точно – все.
Сервантес (бросаясь к нему). Кихана!!!
Дон Кихот. Я – Дон Кихот, ты же помнишь.
Сервантес. Ты ранен?
Дон Кихот. Нет… Я просто… просто убит. (Смотрит на Сервантеса.) Славно вышло… Умираю как истинный рыцарь – за друга. Лучше и не придумаешь…
Сервантес. Что ты болтаешь?!
Дон Кихот. Я же говорил тебе, что жизнь мне стала в тягость… Жалко только Санчо. Он, бедняга, будет убиваться… Я его знаю.
Сервантес. Не смей… Я не позволю тебе умереть! Слышишь! Не позволю!!
Москосо мигает стражнику, тот с размаху бьет Сервантеса дубинкой по затылку. Тот падает, бездыханный. Его уносят стражники. Москосо, еще раз оглядев поле битвы, выходит из таверны. Появляется Санчо. Вид у него весьма довольный.
Санчо. Ну вот, ваша милость. Я подкрепился, теперь можно и за дело…
С изумлением озирается по сторонам. Видит Дон Кихота, лежащего на полу.
Санчо (потрясен). Ваша ми… Сеньор… Господин мой Дон Кихот!
Санчо бросается к Дон Кихоту.
Санчо. Кто же это так с вами, а? (Поднимает свою руку, которой коснулся Дон Кихота, она в крови.) Ох, Матерь Божья! Да что же это! Очнитесь, сударь, я вас умоляю! Ваша милость, не шутите вы так со мной… (Слушает дыхание.) Не дышит…
Санчо шарит по карманам.
Санчо. Господи, где же оно? Чудодейственное зелье! Всегда помогало… Сколько раз уж вас убивали, сеньор: то голову отрубят, то проткнут, то располовинят… Но стоит выпить чуть-чуть – и как новенький. Да где же оно?!! Неужели обронил? Нету!
Санчо бежит прочь. Потом суетливо возвращается.
Санчо. Я сейчас, ваша милость. Вы только тут без меня не умирайте совсем. Продержитесь еще минуточку.
Выбегает из комнаты. В ней начинает ощутимо темнеть. Санчо прибегает обратно с котомкой.
Санчо (становится на колени над Дон Кихотом, вытаскивает склянку). Вот оно где, зелье-то чудодейственное! А вы боялись… Зачем же нужен оруженосец, как не воскрешать хозяина, коли что не так пойдет? Вот сейчас мы его выпьем… (Переворачивает склянку над Дон Кихотом)… сейчас выпьем… (Трясет склянку, но она пуста.)… Что же это? Пусто! Неужели ни капельки не осталось?! И рецепта я не знаю. Просил же, чтобы вы мне сказали, а вы все: потом, потом. Вот оно и настало, это ваше потом. О, господи, господи, добрый мой хозяин! Что же делать теперь? Что делать?! Как я буду без вас жить? Что скажу жене, детишкам, всем сельчанам? Не уберег, скажут, сеньора Кихану, доброго нашего господина… Горе мне, горе! Убили Дон Кихота! Последнего из рыцарей убили добрые люди!
Обезумев, Санчо берет Дон Кихота за ногу, продолжая причитать, тянет его за собой по полу.
Санчо (тащит Дон Кихота). Горе мне! Горе! Кончилась моя жизнь! Лучше бы мне самому умереть, чем видеть такое…
Свет быстро гаснет, становится темно.
Камера в тюрьме города Кастро дель Рио. Небольшое зарешеченное окошко, через который в камеру с трудом попадает немного света. На тюфяке в камере сидит Сервантес. Он читает Библию. Слышно легкое поскребыванье. Сервантес поднимает голову.
Сервантес. Что такое? Крысы?
В окошке показывается физиономия Санчо.
Санчо. Не совсем, ваша милость. Но близко к тому.
Сервантес. Санчо, как же я рад тебя видеть!
